Если не складывается - вычти.
Жил был вагон...Жил был вагон, который оторвался от всех ушедших, давным давно, будучи прицеплен сзади и не кем-то не очень умелым. И вот когда все по какой-то дороге поехали, он заехал совсем не на ту ветку по инерции, да и стал там.
Прошло много времени, рельсы занесло степным песком, кое-где между шпал уже выросли кусты. То бишь обратного пути нет. Он и не рыпался оттуда никуда. Страшно. И - зачем?..
Так он стоит посреди степи и ржавеет. Еще не очень старый, но уже весьма ржавый вагон, старательно накапливающий днем у себя в боках солнце, потому что ночью холодно.
В него заходят играть дети, совсем маленькие и побольше, и лохматые собаки. Кто-то из детей прячется от школьного унижения, когда собственным дневник кажется таким тяжелым камнем, что хоть возьми и бросайся с ним в воду - никогда не выплывешь (отвязать то его нельзя...). Кто-то прячется от дворовых имбецилов, для которых самая большая радость - поймать кошку и растерзать ее, а если нет кошки, то хотя бы позабавиться со встреченным во дворе хлюпиком. От злых родителей, то пьющих как кони, то применяющим разные формы насилия. Любые - физические ли, или психические - когда ни одного противоправного действия в отношении ребенка совершено не было, а атмосфера в квартире такая, что он боится ступить лишний шаг или сказать одно-единственное неподходящее слово.
У каждого могут быть свои причины. О них здесь не спрашивают. Узнают, только если они рассказывают сами. Поделиться-то надо с кем-нибудь. А кто-то приходит сюда просто так. Потому что здесь тепло и хорошо.
Сюда заглядывают даже студенты, те из них, кто по каким-то причинам не пожелал идти дальше и остался инфантильным. А то и просто не смог, потому что не знает что это такое - быть взрослым. Если это принимать участие в таком месиве, которое по телику показывают или жить ради украденных баксов - то нафига такая взрослость?.. Кому она нужна?
Кто-то из них прячется от ощущения собственной амебоподобности среди других людей, кто-то боится заразиться этой самоуверенной ненавистью, свисающей из бульдожьих щёк преподавателей университетов.
Кто-то тоже просто так, потому что с детства был заражен острым и звенящим ощущением собственной ущербности и не прорубаемого никаким рыцарским мечом одиночества, да так и не избавился от него со временем. Для таких людей ценность составляют только подобные, других они практически не воспринимают.
Может быть, кто-то со временем собирается водить такие же вагоны, а потом бросить их в далекой степи, как случайный источник тепла.
А может быть и нет.
Может быть все они станут успешными, веселыми людьми, у которых нет времени на слюни и самокопание.
Иногда они все уходят. И долго-долго никого нет. А вагон все равно ждет, накапливая в старых рыжеватых металлических боках солнце и запахи трав. И секунды растягиваются в странные часы, то ли такие глухие, что кричи на всю степь или скрипи - никто не услышит (потому что некому слышать), то ли такие индифферентно-просветленные, что кажешься сам себе вагонобуддой, слитым с окружающим миропорядком и аккуратно делящим пространство и дух на сегменты, тебе подвластные...
Когда-нибудь его занесет песком.
Все старые ржавые вагоны со временем заносит песком.
Прошло много времени, рельсы занесло степным песком, кое-где между шпал уже выросли кусты. То бишь обратного пути нет. Он и не рыпался оттуда никуда. Страшно. И - зачем?..
Так он стоит посреди степи и ржавеет. Еще не очень старый, но уже весьма ржавый вагон, старательно накапливающий днем у себя в боках солнце, потому что ночью холодно.
В него заходят играть дети, совсем маленькие и побольше, и лохматые собаки. Кто-то из детей прячется от школьного унижения, когда собственным дневник кажется таким тяжелым камнем, что хоть возьми и бросайся с ним в воду - никогда не выплывешь (отвязать то его нельзя...). Кто-то прячется от дворовых имбецилов, для которых самая большая радость - поймать кошку и растерзать ее, а если нет кошки, то хотя бы позабавиться со встреченным во дворе хлюпиком. От злых родителей, то пьющих как кони, то применяющим разные формы насилия. Любые - физические ли, или психические - когда ни одного противоправного действия в отношении ребенка совершено не было, а атмосфера в квартире такая, что он боится ступить лишний шаг или сказать одно-единственное неподходящее слово.
У каждого могут быть свои причины. О них здесь не спрашивают. Узнают, только если они рассказывают сами. Поделиться-то надо с кем-нибудь. А кто-то приходит сюда просто так. Потому что здесь тепло и хорошо.
Сюда заглядывают даже студенты, те из них, кто по каким-то причинам не пожелал идти дальше и остался инфантильным. А то и просто не смог, потому что не знает что это такое - быть взрослым. Если это принимать участие в таком месиве, которое по телику показывают или жить ради украденных баксов - то нафига такая взрослость?.. Кому она нужна?
Кто-то из них прячется от ощущения собственной амебоподобности среди других людей, кто-то боится заразиться этой самоуверенной ненавистью, свисающей из бульдожьих щёк преподавателей университетов.
Кто-то тоже просто так, потому что с детства был заражен острым и звенящим ощущением собственной ущербности и не прорубаемого никаким рыцарским мечом одиночества, да так и не избавился от него со временем. Для таких людей ценность составляют только подобные, других они практически не воспринимают.
Может быть, кто-то со временем собирается водить такие же вагоны, а потом бросить их в далекой степи, как случайный источник тепла.
А может быть и нет.
Может быть все они станут успешными, веселыми людьми, у которых нет времени на слюни и самокопание.
Иногда они все уходят. И долго-долго никого нет. А вагон все равно ждет, накапливая в старых рыжеватых металлических боках солнце и запахи трав. И секунды растягиваются в странные часы, то ли такие глухие, что кричи на всю степь или скрипи - никто не услышит (потому что некому слышать), то ли такие индифферентно-просветленные, что кажешься сам себе вагонобуддой, слитым с окружающим миропорядком и аккуратно делящим пространство и дух на сегменты, тебе подвластные...
Когда-нибудь его занесет песком.
Все старые ржавые вагоны со временем заносит песком.